Интервью
27 апреля 2013 г.
Валерий Гергиев: на новой сцене Мариинки зрители увидят редкий репертуар (Россия 24)
2 мая откроется новая сцена Мариинского театра под управлением маэстро Валерия Гергиева. Первый концерт будет для ветеранов самой Мариинки, Эрмитажа, Русского музея, ветеранов Великой Отечественной войны. Новое здание Мариинки сильно контрастирует с историческим зданием Альберто Кавоса. Это вызвало весьма бурную реакцию петербуржцев, причем не только простых горожан, которые даже собирали подписи за снос нового здания, но, например, и Даниила Гранина. У новой сцены судьба изначально была непростой — были проблемы и с грунтом, и с проектами, и с бюджетом. Тем не менее, профессионалы (хотя бы Майя Плисецкая и Родион Щедрин) указывают на уникальность сцены. В центре очередного "архитектурного сражения" Петербурга оказался и маэстро Валерий Гергиев.
- Валерий Абисалович, вы довольны новым творением?
- Доволен.
- В фойе театра — подсвеченный оникс. Я читал, что он изнутри подсвечивается.
- Он еще не подсвечен. Вечером он будет выглядеть по-другому. Это репетиционный комплекс.
- Есть и Сваровски?
- Да. Есть и громадный репетиционный зал. Он находится на высоте 30 метров над зрительным залом.
- А из чего сделаны стены. Гипс? Дерево?
- Там есть и гипс, и много дерева. Продуманы специальным образом кресла.
- Я читал, что с самого верхнего яруса, как ни странно, слышно даже лучше. Галерка оказалась в более уникальном положении?
- Во всех театрах слышимость наверху несколько богаче. Звучание инструментов и голосов устремлено прежде всего ввысь.
- У вас подсел голос — наверное, кричать приходится?
- Кричать совсем не приходится. Мы были в очередной раз с обходом в театре. Осмотрели каждый уголочек. Думаем о том, как сделать посещение театра комфортабельным и впечатляющим.
- Это крики радости или гнева?
- Нет, мне гневаться совершенно нет причины. Я предвижу ваш вопрос как я отношусь к архитектуре.
- К архитектуре в смысле внешнего вида?
- И внешний вид, и внутренние интерьеры. Сделать точную копию Мариинского театра трудно. Работать под Растрелли или Кваренги сегодня невозможно.
- Я прочел массу публикаций моих коллег, которые критически настроены по отношению к архитектурному облику. Есть и положительно настроенные, но все подчеркивают одну вещь: новая сцена позволяет избежать длинных перерывов.
- По пять дней бывают перерывы.
- На новой сцене все можно делать оперативно и удобно. Что переезжает на новую сцену со старой?
- Переедут многие спектакли. В первую очередь мы будем стремиться переносить спектакли сложной мотивировки.
- Типа "Войны и мира"?
- "Война и мир", "Тристан и Изольда", "Кольцо нибелунга". Почти весь Вагнер и Штраус. "Электра". Это очень сложные спектакли. Они редко идут в мире. Кроме нас пока эти спектакли не дает ни один театр, или это происходит настолько редко, что воспринимается как ошибка в планировании. Этот репертуар, накопленный годами, будет идти и радовать слушателя. Главное, что произойдет, — невероятно укрупняются возможности для просветительской работы театра.
- И вы даже штат расширяете на какие-то безумные сотни человек?
- Штат расширяется до тысячи человек. Сейчас — громадный конкурс в оркестр, в хор, в балетную труппу. Мы начинаем жизнь этого театра с концерта, который целиком посвящен ветеранам не только Мариинского театра, — это ветераны университета, Эрмитажа, Русского музея, ветераны Великой отечественной войны.
- Что будет со старой-то сценой. Некоторое время она еще проработает, а потом ремонт?
- Она не такая уж старая и не в таком плохом состоянии, чтобы сегодня подталкивать Мариинский театр...
- К освоению бюджета?
- Да, уж слишком иногда неприкрыто, бесцеремонно видно эту возню, которая уже идет, хотя мы еще не успели открыть новый театр. Еще один огромный бюджет должен быть кем-то освоен. Я был бы противником этого. Мне кажется, реконструкция должна быть осторожной, тактичной, далеко не все надо там трогать. Мы будем отстаивать эту позицию.
- Можно я к вам обращусь не как к петербуржцу, не как к руководителю Мариинского театра, а как к осетину? Народ-воин, народ, знающий и ценящий оружие. В этой связи, как ни парадоксально, я вас про трагедию в Белгороде хочу спросить. Общественное мнение разделилось, в том числе по этому вопросу. С одной стороны, из-за таких, как убийца в Белгороде, надо разрешить ношение оружия, чтобы люди могли защититься. Есть и противоположная точка зрения, что оружие может сделать в руках неправильного человека. В этих очень непростых и разрастающихся дебатах о свободе ношения оружия вы на какой стороне?
- Трудно сделать из России Сингапур. Но если артисты приезжают в Сингапур или, например, в Омане, всем сразу передается ощущение, что даже плюнуть на улице или бросить окурок может быть сопряжено с огромным риском. Мне кажется, что мы будем вынуждены двигаться в этом направлении. Такая громадная страна. Всем нам нужно помогать людям, которые отвечают за общественный порядок. Каждый на своем месте должен добиваться небольшого, но все-таки каждодневного прогресса.
- То есть больше бытовой культуры и никакой свободы ношения оружия?
- Я не могу односложно высказаться по поводу ношения оружия. Это может быть сопряжено с новыми рисками. У меня нет мнения, которое я могу высказывать также определенно, как, скажем, мнение о акустический свойствах нового театра, но защитить наших людей (это вопрос всего общества, и будут идти острые и шумные дебаты) нужно, прежде всего — детей. Но практика показывает, что защищать красоту Петербурга — очень сложное явление. Мне кажется, мы пришли к тому, что за 20-25 лет в обществе накопилось определенное количество безрассудной ненависти. Неосторожно очень многое обсуждается. Мы иногда видим дебаты, которые идут по любому каналу российского телевидения. Ловишь себя на том, что одновременно кричат пять человек. Это утомляет слушателей и говорит о том, кто мы сегодня. Все пятеро — интересные собеседники, все пятеро имеют право и должны говорить, могут заинтересовать миллионы людей, их мнение может быть очень острым и очень своевременным, и высказывать его совершенно необходимо, но организовать какую-то форму поведения, форму совместного присутствия на такой площадке, как национальный эфир, этому мы еще должны учиться.
- Вы — постановщик. У вас цепкий взгляд. Не знаю, попадалась вам на глаза или нет, кадры (особенно в Интернете), где разбирают съемку трагедии в Бостоне. Некоторым умникам хватает ума сказать, что это постановка. Вам такое в голову прийти может?
- Мне пришло в голову другое. Я часто бываю в Соединенных Штатах Америки. Я неплохо знаю Америку. И в 2001 году, и в 2003 году мы посылали сигналы миру, в том числе американцам, что проблема Северного Кавказа, проблема терроризма в России — это не просто российская проблема. Уверен, что Россия не хотела действовать в одиночку даже на своей территории, прекрасно понимая, что это — часть общей и весьма опасной ситуации в мире. Даже я в какой-то степени был вовлечен в этот процесс. Важно просто привлечь внимание, к тому же это не только наша проблема. Совершенно не секрет, что в одиночку американцы не смогли обеспечить превентивные меры, чтобы не было такого явления, как 11 сентября. Это изменило мир. Первой тогда, насколько я помню, была Россия.
- Путин позвонил Бушу первым.
- Нам понятно, может быть, чуть больше, чем нашим друзьям или коллегам в Бельгии, в Люксембурге или Андорре, что это такое и как страшно можно пострадать от этого зла.
- На ваш взгляд, сейчас наступило время опять объединить усилия?
- Я просто говорю о том, что Кавказ — это то, что можно прочитать за две секунды в черно-белом цвете: эти — хорошие, а эти — плохие. Мне стало чуть-чуть жутко и не по себе от того, что в Америке что-то могли задумать и даже попытаться осуществить мои сограждане.
- С некоторой натяжкой можно назвать их согражданами. Сложный вопрос.
- С некоторой натяжкой. Они давно там, и даже родители там жили. Вернулись, но жили там.
- Родители в Дагестане. Киргизский паспорт. Попытка получить российский паспорт. Там все сложно, но вопрос в том, что при считывании этой ситуации есть ощущение, что в России больше понимание о природе этого, чем в Америке, где они десять лет прожили.
- Вы наверняка знаете передачу CBS "60 minutes"? Очень крупное шоу. Аудитория — 20-30 миллионов. Я был в числе немногих представителей культуры (насколько помню, до меня был только Паваротти, после меня — Анечка Нетребко), приглашенных на это шоу. Очень редко туда приглашали россиян. Мы говорили о многом. Главным из всего, о чем мы говорили, мне показалась моя реакция на вопрос известного знаменитого критика, боевого журналиста, который провел много времени в Афганистане и Ираке, Боба Саймона. Он спросил меня: "Маэстро, что вы думаете о том, что вчера Соединенные Штаты бомбили Багдад?" Я сказал одно, очень коротко: "Сегодня Америка может бомбить любую точку в мире, с вашей мощью военной это не трудно. В Афганистане начинать всегда легко — заканчивать будет трудно. И в результате победителей там нет. Погибли сотни тысяч людей, в том числе тысячи американцев". Мои слова вырезали.
- Я призываю этот разговор не считать антиамериканским — это мы не Америку ругаем, а, напротив, призываем к взаимопониманию, оценке очень непростых процессов, к сотрудничеству.
- Мне кажется, нам еще многому надо учиться у американцев, но не всему. Пониманию мира нам надо учиться не у американцев. Надо считаться с их точкой зрения. Слава Богу, у нашего президента и вообще у России есть свой голос. Это было бы комедией, если бы Россия выстроилась в эту цепочку из ста стран и стояла бы где-нибудь на 70-м месте и кивала бы все время головой: "Да, есть, сэр". Но так не бывает, даже американцы должны это понять. Американцы не разрушат свое могущество полностью, но сегодня в мире совершенно иной расклад сил. Поэтому, возвращаясь к строительству нового театра, россиянам нужно переживать не потому, что построен один новый театр, а потому, что в Китае их уже построено десять. Тут, конечно, нам надо примерять свою будущую одежку, разглядывая мир, но не смотреть только в одну сторону. И вообще, если мне разрешено об этом сказать, я никогда не буду играть большие роли в определении политики государства — это абсолютно невозможно. Но я бываю и в Южной Корее, и в Японии, и в Китае постоянно. Россия в идеальном моем представлении станет страной, у которой будут очень серьезные, экономически развитые отношения и с японцами, и с корейцами, и с китайцами, и с Сингапуром.
- И Америке есть чем помочь советом.
- Думаю, не испортить отношений с Америкой окончательно и иметь более ровную картину — это и будет ответом на многие вызовы.
Сергей Брилев
